Тема "Просветители (преимущественно французские) и Ницше" практически не затрагивалась исследователями. Между тем она представляется нам весьма важной и актуальной по многим основаниям. Идеологические предпосылки Великой Француз-ской революции, ее трагические события и последствия наложили неизгладимую пе-чать не только на реальную историю Европы и остального мира, но и на творчество мыслителей - современников и потомков. В первую очередь, сказанное относится к Ницше.

"Базельский отшельник" абсолютно свободно владел несколькими языками. Труды просветителей были его постоянным чтением "через всю жизнь". Скрупулезный биограф Ницше специально отмечает, например, что весной 1877 года на вилле Рубиначчи в Сорренто мыслитель вместе с друзьями вслух читает Вольтера и Дидро ¹. "Великий" Вольтер (наряду с Сократом и Христом) вообще - сквозной персонаж мыслителя ². Первому изданию ницшевского трактата "Человеческое, слишком человеческое. Книга для свободных умов" (август 1878 г.) было предпослано вызывающее посвящение "Памяти Вольтера". В "ницшеане" бытует легенда, согласно которой Ницше после выхода книги получил письмо от Вольтера (1694-1778; философ воспринял это собы-тие в мистическом плане, а не как чью-то бессовестную шутку). В своих последних письмах, рассылаемых перед тем, как безумие окончательно завладело мыслителем, Ницше объявляет миру о том, в частности, что Вольтер был его инкарнацией³. Разумеется, в мысленном поле философа были идеи и труды практически всех европейских (и не только) просветителей⁴.

Просвещение - одна из самых счастливых (разумеется, для носителей ее духа) эпох в истории человечества. Развеялся умственный туман, исчез Бог (если мыслители и допускали Его существование, то Он никоим образом не вмешивался в дела мирские), все стало прозрачно и ясно, все высветил неукротимый человеческий разум, впервые вышедший на авансцену истории⁵. Основанием миропорядка стал абстрактный ра-циональный ум: прежние метафизические системы с божественными тайнами бытия и жизни были выброшены на свалку истории: философия (в том числе политическая и правовая), литература, культура в целом претерпели грандиозные изменения. В марксистской и околомарксистской литературе эпоха Просвещения трактуется как переходная от феодализма к капитализму. Зачастую вторую половину XVII и все XVIII столетие именуют веком Просвещения, резко противостоящим Средним векам, теоло-гической схоластике и религиозному догматизму.

Перу И.Канта, величайшего немецкого философа-просветителя, принадлежит специальная работа "Ответ на вопрос: Что такое Просвещение?" (1784 г.), в которой мыслитель дал исчерпывающее определение: "Просвещение - это выход человека из состояния несовершеннолетия, в котором он находится по собственной вине. Несовер-шеннолетие - это неспособность пользоваться своим рассудком без руководства со стороны кого-нибудь другого. Несовершеннолетие по собственной вине имеет причи-ной не недостаток рассудка, а недостаток решимости и мужества пользоваться им без руководства со стороны кого-то другого. Sapere aude!⁶ Имей мужество пользоваться своим собственным умом! - таков девиз эпохи Просвещения"⁷. Какая оптимистическая идеологема, какое оптимистическое мировидение, кажущееся нам, потомкам, самодо-вольным и наивным. На знаменах просветителей золотом было вышито: прогресс, тео-рии естественного права, разделения властей, общественного договора, концепция прав человека и гражданина, идея народного суверенитета, борьба против тирании и сослов-ных привилегий, защита научного познания мира, критика конфессиональных суеве-рий, защита деизма, зачастую, в материалистическом изводе, свободомыслие. Лозунг просветителей: Свобода и Равенство - гулким эхом прокатился по всему миру. Про-гресс - магическое ядро философии Просвещения. Великий Вольтер любил повторять: "Однажды все станет лучше - вот наша надежда"⁸.

Просвещение стало мощнейшим идейным течением, охватившим основные страны Европы: Англию, Францию, Германию, Италию (Неаполитанское королевство, в первую очередь), Голландию, Россию, Испанию, Португалию, Северную Америку и др⁹. Речь идет о Просвещении в самом обыденном, общеупотребительном и общепри-нятом смысле этого семантически сложного, богатого смысловыми оттенками термина: эпоха в истории человеческой мысли от Д.Локка (1632-1704) до И.Канта (включитель-но; (1724-1804). "Золотой век философии", достижения которого были вскоре преодо-лены позднейшими мыслителями¹⁰.

Просветители объединились в некое космополитическое сообщество, восполь-зовавшись десятилетиями относительного мира в Европе, они интенсивно обменива-лись письмами, книгами, эссе, расцвет книгопечатания и газетный бум (в любом круп-ном городе Европы выходили десятки ежедневных газет) способствовали взаимообме-ну и взаимообогащению идей. Разумеется, классической страной Просвещения была и останется Франция.

В литературе принято единое (на поверхностный взгляд; просветители яростно полемизировали друг с другом ¹¹) движение Просвещения делить на два русла, на два крыла: либеральное (ярчайшие представители Вольтер и Ш.Монтескье; 1689-1775 ¹²) и радикальное (в марксистской терминологии революционно-демократическое; ярчайшие выразители Ж.-Ж. Руссо (1712-1778) и Д. Дидро (1713-1784))¹³. Политические доктрины этих направлений, с точки зрения Ницше, наиболее четко были сформулированы именно Вольтером и Руссо. Стихийный демократизм Руссо был осложнен эгалитарист-скими проектантскими лейтмотивами, которые сложно сочетались с жестко этатист-ским осмыслением отношений гражданина и государства, государства и общества. Знаковыми фигурами Просвещения для Ницше и стали Вольтер ("Миссионер культуры, аристократ, сторонник победоносных господствующих классов и их оценок") и Руссо (который "остался плебеем и как homme de letters")¹⁴.

Основную свою задачу просветители, естественно, видели в том, чтобы "про-свещать", нести новое знание людям. Просветители-либералы прежде всего хотели учить венценосцев, абсолютных монархов. Они намеревались преподать уроки мудрости самодержавным владыкам, которые должны были начать править на "разумных" основаниях (вспомним переписку Вольтера с прусским королем и русской императри-цей Екатериной II, чьим гостем был Дидро, у которого она позднее купила знаменитую библиотеку). Из идеи правления "философов на троне" ничего дельного не получилось, хотя она имела древнюю традицию и восходила к сократовской (в передаче Платона) и платоновской концепции "правления знающих".

Отметим, что просветители (и либеральные, и радикальные) прежде всего считали себя литераторами, которые творили в жесткой парадигме нормативной классици-стской литературы и культуры, посему обращение к античным (эллинским, но прежде всего римским) образцам и идеалам было для них единственно возможным. Носителей гражданских добродетелей (недосягаемый эталон) они усматривали в истории Древнего Рима. Гражданские добродетели должны были культивироваться на древнеримский манер. Всем просветителям была присуща горячая иллюзорная вера в то, что на основе разумных законов, отвечающих разумной природе человека, будут разрешены все со-циальные и политические конфликты, зреющие в предреволюционной Франции. По мнению просветителей-либералов, такие законы должен издать просвещенный монарх. Будут изданы правильные законы и жизнь станет правильной. В "Метафизическом трактате" Вольтер без обиняков писал: "Для того чтобы общество существовало, нужны… законы, подобно тому, как любая игра нуждается в правилах"¹⁵.

Представители радикальной линии внутри Просвещения в первую очередь на-меревались просвещать народ с тем, чтобы устроить его жизнь на разумных (новых) основаниях. Однако и те, и другие, как огня, боялись бунтовских проявлений анархии частных интересов.

Представители либерального крыла мечтали о приведении к некоей гармонии частных и общественных интересов. По их мнению, разумный человек, преследуя свой частный интерес (к примеру, приумножая частную собственность), одновременно забо-тится и об общем благе. В "попечении", заботе, деятельном думании об общем благе, по мысли просветителей-либералов, оглядывавшихся на историю Рима, и коренится гражданская добродетель. К этим взглядам восходит теория "разумного эгоизма" анг-лийского просветителя, основателя политической экономии как строгой науки Адама Смита (1723-1790, автора прославленного труда "Исследования о природе и причине богатства народов"; 1776 г.).

Просветители-радикалы видели преодоление анархии частных интересов в их радикальном (вплоть до насильственного) устранении. С их точки зрения, любой носи-тель частных интересов (конфессиональных предпочтений, моральных и т.д.) есть не кто иной, как враг общества, "враг народа" (термин принадлежит безжалостному рево-люционеру, гильотинированному вместе с Робеспьером Луи Сен-Жюсту; 1767-1794).

Рупор этих идей, лидер радикальных просветителей в переведенном на все ос-новные европейские языки трактате "Об общественном договоре, или Принципы поли-тического права" (1762 г.)¹⁶ недвусмысленно обосновал вывод о том, что одним из важнейших условий общественного договора (создания "государства разума") является отказ каждого (и всех - на добровольных началах, без привилегий) от своих частных интересов. Выполнив это условие, проявив тем самым гражданскую добродетель, ин-дивид становится гражданином государства.

Воля меньшинства (как и у Аристотеля) не только не учитывается, а искореняет-ся, такие индивиды подлежат уничтожению. К этим суждениям восходят истоки большевистских и нацистских идей XX столетия.

Уничтожать представителей меньшинства, по мысли Руссо, следовало на основе права. Право ("законы") согласно руссоистской доктрине суть "акты общей воли" (т.е. воли большинства), в которой сцементированы накрепко Воля и Разум. Общая воля не ошибается и всегда направлена прямо (прямолинейно, строго линеарно). Разум в соче-тании с Волей и является правом. Общая воля олицетворяет и воплощает суверенитет народа. Законодатель (загадочный механик, некий социальный инженер) является вос-питателем нравов, гражданских добродетелей. Руссо не верил в просвещенного монарха-законодателя. Он сформулировал миссию правления народа-законодателя, который обладает неотчуждаемым, единым и неделимым суверенитетом¹⁷.

Просветители-либералы и просветители-радикалы были приверженцами естест-венного права, права Разума, который правит миром вместо Бога. Теоретической базой для тех и других служило юридическое мировоззрение, сформировавшееся в Европе в XVII-XVIII веках. Философия естественного права, главным сегментом которой явля-лась договорная теория происхождения государства, резко противостояла теологической доктрине¹⁸. Современный исследователь совершенно прав в своем выводе: "…место средневекового христианского единства мира занимает в эпоху Просвещения абсолютизированное сознание субъекта, не принимающее принципы мирового устрой-ства как данность и тем самым обладающее скрытой тенденцией к релятивизации объ-ективного мира"¹⁹.

"Базельский отшельник" - величайший релятивист и волюнтарист в истории че-ловеческой мысли - в полную меру своего яростного таланта обрушился на "идеологию Просвещения с ее гиперрационализмом, с ее требованием перекроить реальность, исходя из принципов человеческого разума, которому якобы все доступно… Ницше пошел в своей критике слишком далеко: справедливо не признав за человеческим разумом божественных прерогатив, он вообще отверг разум, противопоставив ему ирра-циональную волю, - в конечном счете она оказалась волей к власти, слепым жизнен-ным порывом, витальностью, вожделением, страстью"²⁰.

Задолго до З.Фрейда Ницше возвестил, кивая в сторону просветителей: "С незапамятных времен рассматривали сознательное мышление как мышление вообще; только сейчас брезжит нам истина, что наибольшая часть наших духовных процессов протекает в нас бессознательно… Сознательное мышление, в особенности мышление философа есть бессильнейший… род мышления, и, стало быть, именно философ легче всего может быть введен в заблужде-ние относительно природы познания"²¹. В учении просветителей Ницше усматривал великую трагическую ошибку: "Утверждение, что истина достигнута и что с незнанием и заблуждением покончено - это одно из величайших заблуждений, какие только могут быть"²².

Сама по себе идея линеарного прогресса, постулированная просветителями, бы-ла для Ницше, для которого "золотой век" остался в далеком прошлом, абсолютно не-приемлемой. Приведемслова самого Ницше: "Прогресс. - Не надо впадать в ошибку! Время бежит вперед, - а нам бы хотелось верить, что и все, что в нем, бежит также впе-ред, что развитие есть развитие поступательное… Такова видимость, соблазняющая самых рассудительных. Но девятнадцатое столетие не есть движение вперед по сравне-нию с шестнадцатым; и немецкий дух в 1888 году есть шаг назад по сравнению с немецким в 1778. "Человечество" не движется вперед, его и самого-то не существует… Человек не есть шаг вперед по отношению к животному; культурная неженка - выро-док по сравнению с арабом или корсиканцем; китаец - тип удачный, а именно более устойчивый, чем европеец… Омрачение, пессимистическая окраска - неизбежные спутники Просвещения"²³. Подобного рода цитаты из более ранних произведений мыс-лителя можно многократно умножить.

Ложные, по Ницше, постулаты "теории прогресса", разумеется, коренятся в учении презираемого мыслителем "плебейского", "демократического" Руссо (см. ни-же), который наивно полагал, что все несовершенства и нестроения жизни проистекают из злобы и ошибок отдельных индивидов (слоев, классов). Земной рай - рукой подать, нужно устранить насилие тиранов и "просветить" "насилуемое большинство".

Итак, "базельский затворник" гневно покушается на саму идею прогресса. Ка-жется, что это непреложный и неоспоримый факт. Однако все не так просто. В ницшев-ском учении о грядущем торжестве сверхчеловека, в отдаленном будущем, венчающем кровавую, неправедную, искаженную историю человечества, явно ощутимы элементы несомненного, своеобразного "прогрессизма". Старая история постепенно истончится, истечет, как вода из клепсидры, начнется новая, небывалая эпоха в человеческой исто-рии. Предки и современники для Ницше - лишь строительный материал для велико-лепного здания грядущего.

Выдающийся мыслитель С.Л.Франк (1877-1950), ярчайший представитель рус-ского философского Серебряного века, выброшенный в эмиграцию из Советской Рос-сии, в своей ранней статье "Фридрих Ницше и этика "любви к дальнему"", опублико-ванной в коллективном сборнике-манифесте "Проблемы идеализма" (М., 1902), чрез-вычайно тонко подметил: "…Миросозерцание Ницше есть типичное миросозерцание прогрессиста, конечно, не в политическом, а в формально-социологическом значении этого термина. Всякое же стремление к прогрессу основано на отрицании настоящего положения вещей и на полной нравственной отчужденности от него"²⁴. Как часто бы-вает у величайшего мыслителя-антисистематика: змея сама себя кусает за хвост - отри-цание прогресса оказывается вариантом признания его.

Абсолютно неприемлемой была для Ницше и идея равенства, ибо эгалитаризм был "родовым пятном" Просветителей. Истинная мудрость, истинная справедливость, по Ницше, коренится в осознанном признании неравенства индивидуумов. Мысль "базельского затворника" парадоксальна и остра: желание равенства есть величайшая не-справедливость, воплощенный принцип стадности, тотальной, губительной "всеобщей нивелировки под флагом всеобщего эгалитаризма"²⁵. Равенство, по мнению мыслите-ля, есть величайшее зло, которое погубит человечество.

В одной из последних своих книг Ницше обрушивается на Руссо и его последо-вателей, иронизируя над руссоистским лозунгом "возвращения к природе". Приведем обширную цитату в новом, выверенном переводе: "Прогресс в моем понимании. Я тоже веду речь о возвращении "назад к природе", но я, собственно, имею в виду не возвращение, а восхождение" - к высокой, свободной, грозной, если угодно, природе и естественности, к той природе, что забавляется, играя великими задачами, вправе за-бавляться… Если воспользоваться сравнением: Наполеон²⁶ представлял собой шаг "назад к природе" в моем понимании (например, in rebus tacticis ²⁷ и еще больше в стратегии, что хорошо известно военным).

А вот Руссо - куда этот-то хотел вернуться? Руссо, первый человек современного типа, в одном лице идеалист и canaille, которому потребовалось нравственное "достоинство", чтобы не отпрянуть в ужасе от вида собственной персоны, больной от безудержного тщеславия и безудержного самобичевания…²⁸ Руссо, помимо прочего, ненавистен мне в революции. Революция есть всемирно-историческое выражение этой двуликости "идеалист-canaille". Кровавый фарс, разыгранный революцией, ее "иммо-рализм" меня мало трогают: я ненавижу руссоистский морализм революции, ее так на-зываемые "истины", благодаря которым она все еще действенна и способна сманивать на свою сторону всю посредственность и пошлость. Учение о равенстве!.. Нет отравы коварнее: по видимости - проповедь справедливости, по существу же - конец справед-ливости… "Равное - равным, неравным - неравное" - вот что должна провозгласить истинная справедливость. А отсюда следует: "Никогда не уравнивай неравных". Сколько крови было пролито, сколько страшных событий разразилось из-за учения о равенстве, и потому "современную" par excellens идею осеняют огневые сполохи и не-кий ореол славы, и потому спектакль революции прельстил даже благороднейшие умы"²⁹.

Современники не услышали больного философа. И опыт XX столетия мало кого в чем убедил. Под всеблагим лозунгом равенства спроважены в прошлом столетии в могилу сотни миллионов людей. Между тем Ницше был подлинным пророком. Еще в 1878 году он проповедовал: "Существуют политические и социальные фантазии, кото-рые пламенно и красноречиво призывают к перевороту всего общественного порядка, исходя из веры, что тогда тотчас же как бы сам собой воздвигнется великолепнейший храм прекрасной человечности. В этой опасной мечте слышен отзвук суеверия Руссо, которое верит в чудесную первичную, но как бы засыпанную посторонними примеся-ми благость человеческой природы и приписывает всю вину этой непроявленности уч-реждениям культуры - обществу, государству, воспитанию. К сожалению, из историче-ского опыта известно, что всякий такой переворот снова воскрешает самые дикие энер-гии - давно погребенные ужасы и необузданности отдаленнейших эпох; что, следова-тельно, переворот хотя и может быть источником силы в ослабевшем человечестве, но никогда не бывает гармонизатором, строителем, художником, завершителем человече-ской природы. - Не умеренная натура Вольтера, склонная к упорядочению, устрое-нию, реформе, а страстные безумия Руссо пробудили оптимистический дух революции…"³⁰.

Ницше опровергает выношенную просветителями идею, согласно которой народ может восстать против тирании, сбросить преступный режим, устроить пореволюцион-ную жизнь на разумных основаниях. Сквозь весь корпус ницшевских текстов красной нитью проходит мысль о том, что после революционных переворотов в кратчайшие сроки жизнь становится хуже, ибо победившая чернь выдвигает из низов правителей, которые порочностью своей превосходят прежних. Да и насилие возрастает в геомет-рической прогрессии. В учении Ницше ни о каком народном суверенитете и речи быть не может. Пасомые должны подчиняться пастырям (см. ниже). Никаких иллюзий "ба-зельский затворник" не питает и по поводу "парламентского тупоумия", "демократиче-ского многоволия", "скрещивания сословий" как способа превращения людей в "стадо" оболваненных "пожирателей газет"³¹. Демократия, отменяющая иерархию и субор-динацию, понуждающая гениев к перерождению в "баранов" в угоду разнузданной серой толпе, по Ницше, это - вырождение, пагуба и гибель³². Нетрудно догадаться, что в ницшевской системе отдается предпочтение абсолютной монархии перед конституци-онной монархией (как форме правления, обоснованной просветителями-либералами), и уж тем паче перед "разнузданными" демократическими республиками. Монарх, всегда готовый к агрессивной войне, лучше, чем часто сменяемые "плебейские" лидеры. Война, по Ницше, в пику миролюбивому "мечтательному духу XVIII столетия" (кантовская теория "вечного мира") - неизбежный удел человечества: "Теперь последуют, должно быть, друг за другом два-три воинственные столетия, равным которым нет в истории… Мы вступили в классическую эпоху войны³³, ученой, и в то же время народной войны в величайшем масштабе (средств, дарований, дисциплины), на которую грядущие тысячелетия будут с завистью и благоговением взирать, как на некий образец совершенства…

Мужчина вновь станет в Европе господином над купцом и филистером; возможно, даже над "женщиной", которая была избалована христианством"³⁴. История XX столетия (две мировые войны) - осуществленное в реальности горькое пророчество "базельского отшельника".

Разумеется, не приемлет Ницше и просветительский лозунг братства. По мне-нию мыслителя, идея братства изначально ориентирована на "поддержание" больных, слабых, сумасшедших, преступников, маргиналов и неудачников с целью подавить "инстинкт распознавания ранга", "инстинкт почитания", заменив их "тартюфством", стадной моралью рабов³⁵, которая, по мнению авторитетного исследователя, "в самом человеке представлена репрессивной функцией разума по отношению к человеческим инстинктам"³⁶. Неистребимый скепсис Ницше отрицает такой разум и такое социальное устройство.

Ополчается Ницше на просветителей (опять-таки на просветителей-либералов) и за то, что они модифицировали-реанимировали проклятое им христианство, которое якобы и является источником всех бед человечества (причем просветителей-радикалов-атеистов он даже не упоминает). С точки зрения Ницше, просветители убоялись, струсили, капитулировали перед историческим христианством, побоявшись отказаться от "лирической" религии, подчинившись "религиозной традиции": "В эпоху Просвещения значение религии не было справедливо оценено.., человечество опять-таки уклонилось от справедливости, относясь к религии с любовью, даже с влюбленностью, и ус-матривая в них более глубокое, а иногда и глубочайшее понимание мира… Все это понимание… религии насквозь ошибочно… Никогда еще никакая религия ни прямо, ни косвенно, ни догматически, ни аллегорически не содержала истины. Ибо каждая рели-гия родилась из страха и нужды и вторглась в жизнь через заблуждение разума… Между религией и истинной наукой не существует ни родства, ни дружбы, ни даже вражды: они живут на различных планетах"³⁷. Ницше упрекал своего излюбленного Вольтера за "допущение-признание" "полезности" католических институтов: "Вольтер был сердечно благодарен небу за изобретение брака и церкви"³⁸. Величайший русский философ-идеалист, оппонент-ниспровергатель учения "базельского отшельника" ядовито (и верно) подметил идейное сходство мыслителя с просветителями-атеистами (радикала-ми): "Несчастный Ницше в последних своих произведениях заострил свои взгляды в яростную полемику против христианства, обнаруживая при этом такой низменный уровень понимания, какой более напоминает французских вольнодумцев XVIII-го века, нежели современных немецких ученых"³⁹.

Коренным образом расходился Ницше с просветителями и во взглядах на про-исхождение государства. Приведем поэтическое определение "государства" (хрестома-тийное), данное Ницше в книге "Так говорил Заратустра": "Государством называется самое холодное из всех холодных чудовищ. Холодно лжет оно; и эта ложь ползет из уст его: "Я, государство, есмь народ"… Рождается слишком много людей: для лишних изо-бретено государство!"⁴⁰

Ницше признает, в принципе, "усредненное" мнение, что "Государство есть мудрая организация для взаимной защиты личностей", - но далее приходит к выводу: "Если чрезмерно усовершенствовать его, то в конце концов личность будет им ослаб-лена и даже уничтожена - т.е. будет в корне разрушена первоначальная цель государства"⁴¹. Далеко вперед смотрел мыслитель: потомки легко усматривают в ницшевских афоризмах прямую проекцию тоталитарных государств и в социалистическом, и в фа-шистском вариантах.

Ошибочно думать, что Ницше признает договорную теорию происхождения го-сударства. Неоднократно он прямо и недвусмысленно заявляет, что государство - "это попытка, это - долгое искание; ищет же оно того, кто повелевает! - это попытка, братья мои! А вовсе не "договор"! Разбейте, сокрушите это слово, слово вялых и половин-чатых сердец!"⁴² Ошибочность этой теории, по Ницше, коренится в том, что просветители и их предшественники, приверженцы идеи естественного права наивно полагали, что государство суть "договорное" образование на основе волеизъявления свободных личностей (индивидуумов) для "обеспечения соблюдения их неотъемлемых прав и за-щиты их жизни, свободы и частной собственности"⁴³.

Ницше категорически отрицает какое-либо равенство индивидов даже в перво-бытном ("естественном") состоянии. Никакой "общественный договор" в принципе невозможен, ибо он предполагает как свободное волеизъявление, так и определенный учет интересов равноправных личностей, признание свободы его субъектов. На любой ступени истории всегда есть "повелевающие" господа, пращуры "сверхлюдей", задача которых состоит в осуществлении власти. Никакой договор у представителей правящей расы с низшими ("чандалами") невозможен, ибо "правящие" никогда не заключат его с "рабами". Государство вызревает и рождается из "чрева" насилия высших над низши-ми: "Древнейшее "государство" представало и функционировало в виде страшной ти-рании, некоего раздавливающего и беспощадного машинного устройства, покуда нако-нец сырье, состоящее из народа и полуживотных, оказывалось не только размятым и тягучим, но и сформированным. Я употребил слово "государство"; нетрудно понять, кто подразумевается под этим - какая-то стая белокурых хищников, раса покорителей и господ, которая, обладая военной организованностью и организаторской способностью, без малейших колебаний налагала свои страшные лапы на, должно быть, чудовищно превосходящее ее по численности, но все еще бесформенное, все еще бродяжное насе-ление. Так вот и затевается "государство" на земле: я думаю, что томные грезы, возво-дящие его начало к "договору", отжили уже свой век. Кто может повелевать, кто по природе является "господином", кто предстает насильником в поступках и жестах - ка-кое ему дело до договоров!"⁴⁴.

Гуманизм, в том числе и просветительский, - это, по Ницше, ущербное, пороч-ное больное дитя псевдохристианства, чьи болезнетворные заразные эманации могут свести в могилу все человечество. Антихристианин Ницше, конечно, не мог принять и концепцию божественного происхождения государства (он о ней просто нигде не упо-минает). Государство, по его мнению, есть не что иное, как порождение, артефакт, про-дукт, если угодно, неравных и неравноправных отношений между повелевающими и подчиняющимися, а государственная власть - "неумолимая машина", предназначенная для вечного охранения и поддержания сущего властвования и рабского подчинения, воплощенная "воля к власти" господствующих.