Античная традиция связывает изобретение слова "философия" с именем Пифагора. Ее анализ позволяет утверждать, что главный источник в этом случае - Гераклид Понтийский. Как сообщает Диоген Лаэртский, Гераклид учился у Платона и Спевсиппа в Академии, затем слушал Аристотеля. Интерес к пифагорейским учениям, культивировавшийся в Академии, привел его к пифагорейцам. Гераклид известен как автор работы "О пифагорейцах". Диоген Лаэртский ссылается на сочинение Гераклида "О бездыханной", в котором Пифагор выведен в качестве участника диалога с флиунтским тираном Леонтом; возможно, Пифагор был персонажем и других диалогов Гераклида.

Фрагменты, восходящие к Гераклиду, прежде всего раскрывают природу философского знания, определяя его как "созерцание" (наблюдение). В частности, Цицирон со ссылкой на Гераклида рассказывает, что, по словам Пифагора, человеческая жизнь напоминает "праздничный торг": "одни природою призваны служить славе, другие служить наживе, и лишь немногие, отбросив все остальные дела, внимательно всматриваются в природу вещей - они-то и называются "любителями мудрости", т. е. философами; и как на состязаниях благороднее всего смотреть и ничего для себя не искать, так и в жизни лучше всего созерцание и познание вещей" (Ср.: D.L.8.8.; Imb. V. P. 58-59). Таким образом, по Гераклиду, значение философии Пифагор видит в том, чтобы созерцать и познавать. Эта мысль практически дословно повторяется у Аристотеля в "Протрептике": "Пифагор был прав, говоря, что каждый человек был сотворен Богом для того, чтобы знать и наблюдать ( epi to gnwnai te kai jewrhsai) (fr.20; ср.: fr. 18). Такое совпадение делает вполне допустимой гипотезу об общем источнике, из которого как Аристотель, автор нескольких работ о пифагорейцах, так и Гераклид получали, как представляется, вполне надежную информацию. И хотя можно согласиться с В.Йегером, что теория трех типов жизни (практической, творческой и теоретической (созерцательной)) была разработана в школах Платона и Аристотеля, вероятно, это произошло не без влияния более ранней, восходящей к Пифагору традиции.

Однако из сохранившихся фрагментов только в двух мы находим объяснение смысла слова "философия". Со ссылкой на Гераклида, Диоген Лаэртский приводит слова Пифагора: "Никто не мудр, кроме бога" (D.L.I, 12). Эту мысль повторяет Диодор Сицилийский: "Упрекая семерых мудрецов (как их прозвали до него), он говорил, что никто не мудр, ибо человек по слабости своей природы часто не в силах достичь всего, а тот, кто стремится к нраву и образу жизни мудрого существа, может быть подобающе назван любомудром" (14 B 21a). Таким образом, согласно текстам, слово "философия" возникает в результате противопоставления божественной мудрости ограниченному человеческому знанию. Следует сказать, что в досократовской традиции указание на ограниченность человеческих знаний по сравнению с божественным встречается. Например, Алкмеон начинает свое сочинения с утверждения о том, что "о вещах незримых, о вещах божественных, очевидной истиной обладают боги..." (24 В 1), сходную идею находим и у Филолая (44 В 6).

Тем не менее, думается, не правильно было бы говорить об обосновании противопоставления "фило-софии" и "софии" в доплатоновской традиции. Это противопоставление представляется оправданным только в рамках сформулированной Платоном концепции двух миров: мира чистого истинного бытия (мира идей) и мира чувственно воспринимаемых вещей. Именно учение о двух мирах приводит Платона к противопоставлению добродетелей человеческих и божественных, когда истинными добродетелями обладают только божественные существа, человеческие же добродетели лишь подражание божественным. В этом случае, подчеркивает Платон в "Пире", "из богов никто не занимается философией и не желает стать мудрым, поскольку боги и так уже мудры". Платон определяет место философии как промежуточное между невежеством и мудростью, философ же - это тот, кто занимает промежуточное место между мудрецом и невеждой (Pl. Symp. 204А-204B; ср.: Pl. Lis. 218A; Phaedr. 278C-D). В "Апологии" Платон устами Сократа говорит: "...мудрым- то оказывается бог, и своим изречением (о мудрости Сократа. - М.) он желает сказать, что человеческая мудрость стоит немногого или вовсе даже ничего, и кажется, при этом он не имеет в виду именно Сократа, а пользуется моим именем ради примера, все равно как если бы он сказал: "Из вас, люди, всего мудрее тот, кто подобно Сократу знает, что ничего поистине не стоит его мудрость"(Apol. 23 A-B).

Отказ Аристотеля и других академиков от учения об идеях, разрушивший концепцию двух миров, с необходимостью приводил к формированию иного понимания как "софии", так и "философии". Разработка этих понятий по сути и есть решение вопроса о том, что представляет собой высший, наиболее ценный тип знания, каков его предмет. В "Аналитике" Аристотель, cледуя Платону (Pl. Rep. 511D-E; cр.: 490B, 517A 2-5, 534A 2-5), называет высший тип знания умом и приходит к выводу, что "только нус имеет своим предметом начала" (Arist. Anal.Post. 100b 12). В отличие от ума, наука является знанием аподектическим и следовательно "началами" не занимается (Arist. Anal. Post. 84b 35-85a 1; 86b 35-89a 1; cр.: Top. 101a 36-101b 4). В шестой книге "Никомаховой этики", анализируя соотношения таких понятий, как искусство, наука, рассудительность, ум, определенным образом уже разработанных в "Аналитике", Аристотель включает в рассмотрение понятие "мудрость". Анализ этой книги показывает, что концепция мудрости только складывается, о чем свидетельствуют колебания Аристотеля в оценке места мудрости, в частности, в шестой главе он отказывает мудрости в знании первых начал (Arist. NE. 1141a 1-2). Однако, взвесив pro и сontra, Аристотель приходит к выводу, что мудрец не только "знает (cледствия) из начал, но и обладает истиной о началах" (Там же, 1141a 15-20), а "мудрость - это и научное знание, и постижение умом вещей по природе наиболее ценных" (Там же, 1141b 2-3; ср.: M. M. 1197a 22 ff).

Таким образом, мудрость, будучи сочетанием ума и науки, получает статус заглавной науки о том, что всего ценнее. Именно с анализа этой концепции мудрости начинается первая книга "Метафизики", причем, определяя так мудрость, Аристотель ссылается не только на собственную "Этику", но и апеллирует к "общему мнению", подчеркивая этим широкое распространение в Академии понимания мудрости как науки о началах (Arist. Met. 981 b 27-29 a 2, b 2; cр.: 1059b 18; Xen. fr. 6). Следующий шаг, сделанный Аристотелем, это практически отождествление софии и философии. В той же книге Аристотель утверждает, что "божественна та из наук, которой скорее всего мог бы обладать бог" (именно так понимал софию Платон. - М.), и точно так же, подчеркивает Аристотель, "божественной была бы всякая наука о божественном" (Met. 9831а 8-10), в данном случае он имеет ввиду уже философию, точнее "первую философию". В "Никомаховой этике" Аристотель утверждает, что "не нужно (следовать) увещеваниям "человеку разуметь человеческое" и "смертному - смертное"; напротив, насколько возможно, надо возвышаться до бессмертия и делать все ради жизни, соответствующей наивысшему в самом себе" (EN 1177b 31).

Призывом жить мудро, т. е. занимаясь философией, испытывать высшее наслаждение, становится "Протрептик". София в понимании Аристотеля перестает быть добродетелью одних только богов. "Ум и мудрость - это единственное бессмертное и божественное в нас... Поэтому нам следовало бы либо заниматься философией, либо сказать "Прощай жизнь", и уйти прочь (и следовательно, умереть), так как все другие вещи, по- видимому, являются великой ерундой и глупостью" (Iamblichus, Protrepticus 48.9-48.21 Pistelli = Fr. 61 Rose, B 108-110 D). Таким образом, отождествление софии и философии приводит Аристотеля к утверждению философии как высшего и наиболее ценного знания (таков статус "первой философии" в "Метафизике"), а философа как мудреца, преодолевающего в себе человека, чтобы стать богом. Термин «София» возник в Древней Греции как обозначение мудрости.