Глава 2
МАСОНЫ И РЕВОЛЮЦИЯ:
ОТ "ЗАГОВОРА" К "НОВОЙ СОЦИАБЕЛЬНОСТИ"
Человек, который хочет передвинуть гору,
начинает с того, что переносит мелкие
камни.
Китайская пословица
Четыре сентябрьских дня 1996 г. потрясли Францию. Визит папы
Иоанна Павла II в связи с 1500-летним юбилеем принятия Хло-
двигом христианства — далекое, казалось бы, от политики событие
— вызвал бурный всплеск противоположных страстей. В Шампани,
Эльзасе, Бретани и Вандее бронированный "папамобиль"
встречали сотни тысяч ликующих прихожан под белыми знаменами,
на которых золотились королевские лилии Бурбонов и кроваво
алело Священное сердце Иисуса — символ вандейского восстания
времен Французской революции XVIII в. Зато в Париже все
четыре дня бушевали митинги, на которых объединившиеся по такому
случаю коммунисты, троцкисты, анархисты, феминистки,
союзы сексуальных меньшинств, а также всевозможные общественно-
политические объединения крайне левого толка гневно
протестовали против посещения страны римским первосвященником.
Здесь также широко использовалась символика 200-летней
давности, но уже революционная. Поводом д\я проведения антипапского
митинга стала и очередная годовщина сражения при
Вальми — первой победы республиканской армии в 1792 г. Толпа,
собравшаяся на бывшем поле боя под многоцветьем красных, черных,
золотистых и прочих флагов, представляла собой пестрое
причудливое зрелище. Проталкиваясь сквозь нее, корреспондент
французского телевидения задавал присутствующим один и тот
же вопрос: "Вы здесь потому, чтовы против Папы?" — "Да!" — отвечали
суровые профсоюзные вожаки с обветренными на бесчисленных
митингах лицами. "Да!" — кивали юные особи неопределенного
пола, усыпанные пирсингом и татуировками. "Да!" — бодро
подтверждали старички-"якобинцы", похожие в своих красных
колпаках на диснеевских гномов. И только масоны, стоявшие
особняком под золотистыми знаменами в золотистых же фартуках
"вольных каменщиков", уклончиво ответили: "Да нет, мы вообще
не против кого бы то ни было. Мы просто за светское государство!"
Что ж. масонам действительно приходится тщательно взвешивать
слова, говоря о своем отношении к церкви, ведь уже два
столетия над ними тяготеет обвинение в заговоре против христианской
религии, ради уничтожения которой они, якобы, и совершили
Французскую революцию.
139
Впервые оно прозвучало еще в 1791 г. - в самом начале революционных
событий, когда аббат Ф.-Ф. Лефранк в пространном
сочинении под интригующим названием "Завеса, приподнимаемая
для любопытствующих, или Тайна Революции, раскрытая при
помощи франкмасонства" сообщил читателям, что происходящее
в их стране — это результат коварных происков тайного Ордена
вольных каменщиков1. Вероятно, само по себе подобное "разоблачение"
едва ли выглядело сенсационным: публика за время Революции
успела привыкнуть к тому, что политические "партии" с необыкновенной
легкостью бросали друг другу самые невероятные
обвинения, пренебрегая при этом какими бы то ни было доказательствами.
Но в отличие от подавляющего большинства памфлетистов,
аббат Лефранк попытался дать своей версии солидное историческое
обоснование. Помещенный им в начале книги список
использованной литературы включал 22 наименования, в число
которых входили наиболее известные в XVIII в. произведения о
масонстве, написанные как самими членами Ордена, так и их противниками.
Опираясь на содержавшиеся там сведения, Лефранк
представил краткий очерк истории масонства, доказывая, что
Французская революция — прямое следствие целенаправленной
деятельности этой организации на протяжении нескольких веков:
"Летописи французского государства донесут до потомства сведения
о беспримерных усилиях, предпринимавшихся масонами повсюду,
дабы побудить жителей Франции присоединиться к ним,
дабы уничтожить все напоминающее о старом порядке и заменить
его тем порядком, который принят в их обществах и который, как
они утверждают, имеет целью вернуть людей к изначальной свободе
и равенству, для коих и рождается человек"2. Но сам не будучи
"вольным каменщиком" (что он особо подчеркнул3) и не имея
доступа к документам лож, Лефранк не смог отделить реальные
факты истории Ордена от бесчисленных домыслов, коими изобиловала
тогда литература о масонстве, что делает познавательную
ценность его исторического экскурса более чем относительной.
Однако нас интересуют прежде всего доводы Лефранка в пользу
существования масонского "заговора" как причины Французской
революции. Соответствующая аргументация действительно
составляла основное содержание его труда, правда, выглядела она
излишне абстрактной, а потому недостаточно убедительной. Практически
не ссылаясь ни на какие конкретные имена и факты, автор
ограничился констатацией внешнего сходства некоторых принципов
масонской философии и обрядности со словами и делами Учредительного
собрания. Например, по его мнению, Собрание отмени-
1 Lefranc J.-F., abbé. La voile levé pour les curieux ou le Secret de la
Révolution
révélé à l'aide de la Franc-Maçonnerie. [Sans lieu], 1791.
2 Ibid. P. 57.
3 Ibid. P. 168.
140
до титулы и привилегии исключительно из подражания порядку,
установленному в масонских ложах, где "братьям" запрещено было
носить какие-либо отличия, указывавшие на их социальный статус4-
Процедура работы Учредительного собрания, отмечал Леф-
ранк, также весьма напоминает ту, что принята на заседаниях лож:
"та же манера просить слова, требовать отставки, выступать с трибуны,
подавать протесты, поддерживать порядок" - вот почему депутаты
от дворянства и третьего сословия, среди которых много
масонов, освоились с ней столь легко, тогда как духовенству, гораздо
меньше подверженному влиянию Ордена, потребовалось намного
больше времени, чтобы привыкнуть к ней5.
Хотя подобные наблюдения Лефранка и отражали некоторые
реальные черты политической жизни того времени, все же этого
было мало для доказательства не только "заговора", но даже сколько-
нибудь значительного влияния "вольных каменщиков" на развитие
Революции. Утверждая, что члены Ордена играли ведущую
роль в Учредительном собрании, аббат, однако, смог назвать всего
лишь одно имя депутата-масона — "герцога Op..."G, чего, конечно
же, было не достаточно для столь далеко идущих заключений.
Впрочем, если герцог Орлеанский действительно стоял тогда во
главе так называемого Великого Востока7, то принадлежность к
Ордену второго из двух названных Лефранком персонажей —
маркиза М.Ф.А. Кондорсе, которому приписывалось авторство
"масонского кодекса" и роль тайного дирижера политических клубов
радикальной направленности8, была весьма сомнительна и, несмотря
на многочисленные усилия историков, не доказана до сих
пор9. Таким образом, при появлении на свет концепция масонского
"заговора" выглядела довольно неубедительно и строилась скорее
на интуитивных догадках и смутных подозрениях, нежели на
реальных фактах.
Год спустя аббат Лефранк опубликовал новое, еще более обширное
сочинение, где попытался исправить недостатки предыдущего10.
На сей раз для обоснования своей гипотезы он использовал
иную систему аргументации, сделав акцент не на принципах, а на
4 Ibid. P. 63-64.
5 Ibid. P. 62-63, 66. 6 Ibid. P. 90.
7 Великий Восток Франции — один из ведущих (наряду с Великой Ложей
Франции] центров масонского движения в этой стране. Создан в 1773 г.
В 70 —80-е годы XVIII в. его руководящая роль была признана большинством
французских лож.
8 LefraneJ.-F., abbé. La voile levé pour les curieux... P. 42, 90.
9 См.: Dictionnaire de la Franc-Maçonnerie / Sous dir. de D. Ligou. P.,
1991.
P. 291-292.
10 [Lefranc. J.-F. abbé]. Conjuration contre la religion catholique et
les souverains,
dont le projet conçu en France doit s'exécuter dans l'Univers entier.
P., 1792.
141
персоналиях. Доказательством наличия "заговора" он считал то,
что Революцией руководят масоны. Главными их вдохновителями
он объявлял все того же Кондорсе и астронома Ф.Ф. Лаланда: "Если
масонские ложи являются сегодня рассадником всех антирелигиозных
идей, которыми только заражена Франция, то винить ц
этом надо именно указанных философов, поскольку они разработали
существующий в ложах порядок и продолжают руководить
их деятельностью" ' '. И хотя масонство первого из них, как уже
отмечалось,
вызывает большие сомнения, зато в отношении второю
Лефранк был весьма недалек от истины. Лаланд накануне Революции
действительно принадлежал к верхушке масонской иерархии.
Правда, в самой Революции он заметного участия не принимал.
Роль масонских пропагандистов Лефранк отводил Н. Бонвилю,
К. Фоше и Вольнею: "их можно рассматривать как главных ораторов
братства, уполномоченных публично проповедовать доктрину, которую
масоны до сих пор изучали тайком"12. В этом утверждении Леф-
ранка также имелось определенное рациональное зерно. Бонвиль и
Фоше, издатели газеты Bouche de fer ("Железные уста"), действительно
вступили в Орден вольных каменщиков еще до Революции13.
В 1790 г. они организовали в Париже по образу и подобию масонской
ложи знаменитый Социальный кружокы. Кроме того, Бонвиль
был автором ряда сочинений, в которых пытался связать философию
масонства с антиклерикальными и революционными идеями1-.
Среди наиболее активных практиков Революции из числа
"клубистов и франкмасонов" Лефранк особо выделял радикальных
депутатов Законодательного собрания A.M. Инара, К. Базира,
Ж.-П. Бриссо, а также бывших депутатов Учредительного собрания
— А. Грегуара и "Робертспьера" (М. Робеспьера)16. Здесь процент
"попадания" у него также оказался достаточно высок: первые
трое из названных лиц действительно состояли в Ордене; принадлежность
Tpeiyapa к масонам считалась современниками, а позднее
некоторыми историками бесспорной (правда, документально
ее доказать так и не удалось17); и лишь Робеспьера аббат причислил
к "вольным каменщикам" без достаточных на то оснований.
11 ibid. Р. 116.
12 Ibid. P. 64.
13 Dictionnaire de la Franc-Maçonnerie. P. 153, 452.
ы История этого политического клуба подробно освещена в отечественной
историографии. См., например: Алексеев-Попов B.C. История основания
"Социального кружка" / / Труды Одесского гос. ун-та. Т. 14-4
Одесса, 1954; Иоаннисян А.А. Коммунистические идеи в годи Французской
революции. М., 1966. С. 17 — 53. 15 См., например: [Bonneville N.]. Les
jésuites chassés de la Franc-Maconnerie
el leur poiynard brisé par les Maçons. P., 1788.
16 [Lelranc, J.-F. abbé]. Conjuration... P. 65.
17 Dictionnaire de la Franc-Maçonnerie. P. 550.
142
Но хотя Лефранку и удалось во втором сочинении конкретизировать
и расширить свою аргументацию, ее все же явно не хватало,
чтобы доказать существование "заговора". Тем не менее надо отдать
должное этому автору за то, что именно он первым поставил
ропрос о роли "вольных каменщиков" во Французской революции,
обратив внимание на принадлежность к Ордену ряда видных ее деятелей
и на сходство некоторых принципов и организационных
процедур масонства с теми, что нашли применение в революционной
практике. Возможно, продолжая изыскания, аббат Лефранк
сумел бы сделать свою версию более правдоподобной и добиться
для нее более широкого признания, но 2 сентября 1792 г. он погиб
во время массовой резни заключенных в парижских тюрьмах18.
Ныне его имя известно лишь узкому кругу специалистов-историков.
Всемирная же слава "разоблачителя" масонского "заговора"
досталась другому французскому аббату - Огюстену Баррюэлю.
Бывший иезуит, аббат Баррюэль еще при Старом порядке был
известен как один из наиболее активных критиков философии
Просвещения. После начала Революции он эмигрировал в Англию,
где в 1797 — 1798 гг. опубликовал четыре тома "Мемуаров по истории
якобинизма", доказывая, что причиной Французской революции
стал "тройной заговор", имевший целью уничтожение алтаря,
трона и, в конце концов, всего гражданского общества19. К первой
из трех групп "заговорщиков" автор относил противников христианской
религии, каковыми считал всех философов-просветителей,
ко второй — масонов. Третьей же, по его мнению, стали "софисты
анархии" — баварские иллюминаты. Незадолго до начала Французской
революции власти Баварии раскрыли и разгромили это
тайное сообщество, замышлявшее насильственно ниспровергнуть
существующий строй. Иллюминатов Баррюэль признавал наиболее
опасной из трех "сект", утверждая, что они оказали решающее
влияние на французских масонов, подтолкнув тех к революции.
Структура книги полностью соответствовала этой концептуальной
схеме: первый том был посвящен общественно-литературной
деятельности философов-просветителей на протяжении всего
XVIII в., второй — масонству, третий — иллюминатам, четвертый —
событиям Французской революции, в которой, по словам автора
книги, все три группы "заговорщиков" выступили под именем "якобинцев".
В подтверждение тезиса о "заговоре" Баррюэль использовал
обе системы аргументации, предложенные ранее Лефранком20.
Прежде всего, он обратил внимание на сходство идей просветите-
Ibid. Р. 1010, п 6.
Barruel A. Mémoires pour servir a l'histoire du jacobinisme: In 4 vols.
Londres, 1797-1798. T. l.P. XV.
О других источниках концепции Баррюэля см.: Чудинов А.В. Размышления
англичан о Французской революции: Э. Бёрк, Дж. Макинтош, У. Годвин.
М„ 1996. С. 101 - 107.
143
лей, масонов и иллюминатов с принципами революционного законодательства.
Вот как он оценивал, например, Декларацию прав человека
и гражданина 1789 г.: "Согласно первому закону, принятому
этими законодателями, провозглашалось, что все люди равны и свободны;
что всей полнотой суверенитета обладает нация; что закон
есть не что иное как выражение общей воли. Еще за полвека до них.
то же самое заявляли в своих учениях Монтескье, дАржапсон,
Жан-Жак (Руссо. — А.Ч.) и Вольтер. Точно так же все софисты в
своих лицеях, все адепты франкмасонства в своих ложах, все иллюминаты
в своих притонах сделали подобные принципы гордыни и
мятежа основой своих тайных замыслов. Таким образом, все эти
разрушительные идеи лишь перекочевали из их школ и обществ, открытых
и тайных, па первую страницу революционного свода законов"
21. Кроме того, Баррюэль, ссылаясь на различные источники,
называл имена многих видных деятелей Революции, имевших масонское
прошлое. И то, и другое, по мнению автора "Мемуаров",
служило бесспорным доказательством существования "заговора".
Свою концепцию Баррюэль построил на широком круге источников,
благодаря чему она, по крайней мере в первом приближении,
выглядела достаточно убедительной. "Мемуары" вызвали
большой международный резонанс, были переведены практически
на все европейские языки и некоторое время даже оказывали
решающее влияние на восприятие Французской революции общественным
мнением других стран22. В дальнейшем изложенная
Баррюэлем теория масонского "заговора" была принята на вооружение
консервативной общественной мыслью Франции и, как отмечает
современный историк, "на протяжении всего XIX и даже
еще в XX в. продолжала вдохновлять ведущих идеологов контрреволюции
от Бональда и Вейо до Шарля Морраса"2-'1.
Однако если с определением места работы Баррюэля в истории
французского консерватизма 'трудностей не возникает, то с
оценкой ее научной ценности дело обстоит гораздо сложнее. В
"классической" историографии Французской революции давно
уже стало исписанным правилом отзываться об этом сочинении
самым уничижительным образом. Например, А. Ладре, автор монографии
о масонах Лиона, пишет: "Аббат Баррюэль вопил о заговоре,
но серьезный читатель, не дойдя и до пятидесятой страницы,
с грустью закроет его книгу"24. По определению же американской
21 HarmelA. Op. cit. T. 4. P. 553. 22 См.: Deane S. The French
Revolution and Enlightenment in England,
1789-1832. L-, 1988. P. 21-27, 31 -34; Baldensperger F. Le mouvement des
idées dans l'émigration française (1789-1815). P., 1924. T. 2. P.
19-20,24.
23 Riquet M. Augustin de Barruel. Un jésuite face aux Jacobins
franesnaçons.
1741-1820. P., 1989. P. 85.
24 Ladret A. Los Franc-Maçons sur l'échafaud. 1793: Lyon contre
Convention.
Lyon, 1987. P. 58.
144
.^следовательницы М. Джейкоб, Баррюэль — "самый знаменитый
«"самый параноидальный историк масонства XVIII в."25 Перечень
«злобных оценок можно продолжать до бесконечности, но необходимо
подчеркнуть, что нее они носят чисто эмоциональный характер
и не опираются на подробный анализ текста "Мемуаров",
Контрреволюционная направленность этого сочинения и последующая
его популярность среди правых идеологов сами по себе настолько
сильный "аллерген" для левых историков, что те априори
уотовы отказать работе Баррюэля в каком бы то ни было научном
«цачении.
г- Однако исследователи, действительно занимавшиеся проверкой
приведенных им фактов и использованных источников, дале-
•J0 не столь категоричны в своих заключениях. Не разделяя его конечного
вывода о существовании масонско-философско-иллюми-
jBTCKoro "заговора", они видят несомненную заслугу Баррюэля в
(^остановке ряда реальных научных проблем и в привлечении
большого объема вполне добротного документального материала.
$ще в 1914 г. Р. Лс Форрсстье, чья монография о немецких масо-
яах и иллюминатах до сих пор считается лучшей из написанных на
цанную тему, отмечал, что Баррюэль достаточно точно описал не-
ipyropbie малоизвестные стороны жизни "республики философов"
цека Просвещения20. Особенно же высоко Ле Форресгье отзывал-
дао третьем томе "Мемуаров", посвященном баварским иллюмн-
Явтам: «Эта наиболее обширная часть всего труда является также,
«несмотря на пристрастность автора, наиболее солидной и добро-
вестно обоснованной. Списки степеней иллюминатов, показа-
бывших членов организации, апологетические сочинения
инте и Бейсгаупта, "Подлинные писания", обвинительные речи
Ьмана, Циммермана и основных противников иллюминизма —
jpee это было прочтено Баррюэлем. Перевод многочисленных ци-
TSUT, ХОТЯ и сделан им в несколько вольной манере, но в целом ве-
.$рен. Его план изложения точен и хорошо продуман; изучение соб-
«Ерикой им огромной массы документов и скрупулезный анализ
ЩЗоддииных писаний" позволили ему воссоздать полную и отнюдь
| р е тенденциозную картину ус:тройства Ордена или того, что назы-
эт Кодексом иллюминатов, а также их историю до момента их
згона в Баварии»27.
Наметившееся в последние два десятилетия постепенное ослабление
идеологического противостояния в историографии
французской революции способствовало появлению целого ряда
jjN6oT, авторы которых попытались более или менее объективно
г '
у* Jacob M.С. Living the F. п Ugh ten ment: Freemasonry and Politics in
iw Eighteenth-Century Europe. New York; Oxford, 1991. P. 10.
j? Le forestier К. Les Illuminés de Bavière et la Franc-Maçonnerie
allemande.
IL Genève, 1974 (repr. de l'édition de Paris. 1914). P. 683, n 2.
I Ibid. P. 687.
\AS
разобраться в творчестве аббата Баррюэля28. «Несмотря на допущенные
им ошибки и нелепости, обусловленные обстоятельствами
времени и вполне соответствовавшие полемическому жанру,
— утверждает известная исследовательница литературы
XVIII в. С. Альбертан-Коппола, — было бы неправильно целиком,
не исследуя и не вникая в нюансы, отвергать обвинения Баррюэля
против философов Просвещения. И хотя его тезис о заговоре.
предполагающий наличие в философском лагере такого единства,
которого там не было, едва ли может быть поддержан, нельзя отрицать,
что "Мемуары по истории якобииизма", благодаря содержащемуся
в них анализу и сопоставлению оригинальных текстов,
проливают свет на весьма любопытный аспект литературы Просвещения,
ставший источником революционных принципов. В данном
отношении книга содержит сведения (тем более ценные, что
исходят от современника), которые могут оказаться отнюдь не
лишними для исследователя интеллектуальных истоков Революции,
— ими надо пользоваться весьма осторожно, но было бы
очень жаль огульно их отвергнуть»29.
М. Рике, автор новейшей биографии Баррюэля, подробно рассмотрел
приведенные в "Мемуарах" сведения о роли масонов во
Французской революции. Признавая, что концепция масонского
"заговора" так и не нашла сколько-нибудь убедительного подтверждения
и что нет никаких оснований говорить о целенаправленной
организационной работе "вольных каменщиков" по подрыву
Старого порядка, историк, однако, подчеркивает, что поднятый
Баррюэлем вопрос об активной роли членов лож в революционных
событиях действительно заслуживает пристального внимания
исследователей. Достигнутые на сегодняшний день результаты научных
изысканий, считает Рике, позволяют констатировать: "Если
не все масоны стали якобинцами, то большинство якобинцев все
же были масонами", что, собственно, утверждал и Баррюэль30.
Нельзя также отрицать, полагает Рике, и подмеченную Баррюэлем
связь между отдельными ложами и политическими клубами.
распространившимися по Франции с началом Революции. Под сенью
этих лож будущие активисты клубов обсуждали принципы,
которые в дальнейшем попытались осуществить на практике.
Правда, необходимо подчеркнуть, что местом подобных дискус-
28 Carrino A. La Rivoluzione francese secondo Barruel Aile origini délia
stofiografia
reazionaria. Napoli, 1989; Everdell W.R. Complots, coteries,
conspirations:
l'origines de la "thèse Barruel" dans le roman apologétique /-'
L'image de la Révolution française. P., 1989. Vol. 3; Riquet M. Op. ci'-
Albertan-Coppola S. Les philosophes des Lumières au tribunal de ГаЫ'е
Barruel / / Transactions of the Eight International Congress on tt>e
Enlightenment. Oxford, 1992. Vol. 1.
29 Albertan-Coppola S. Op. cit. P. 225.
30 Riquet M. Op. cit. P. 90.
146
гяй были далеко не одни лишь масонские собрания, но и другие
0бровольные общественные объединения: академии, литературные
кружки и прочие "общества мысли", в изобилии существовав-
jjjHe на исходе Старого порядка. Иначе говоря, если ложи и играли
заметную роль в становлении новых форм общения, то отнюдь не
всилу какой-либо особой специфики масонской организации31.
Достаточно точными, отмечает Рике, оказались и приведенные
5арРю э л е м сведения относительно связей между баварскими ил-
дюминатами и теми французскими масонами, кто сыграл позднее
заметную роль в Революции. Так, список французских единомыш-
денников Вейсгаупта, попавший в руки правительства Баварии после
разгрома иллюминатов, включал в себя имена герцога Орлеанского,
Неккера, Лафайета, Барнава, Бриссо, Мирабо, Фоше, а также
некоторых других в будущем видных деятелей Революции. И
хотя нет никаких оснований утверждать, что именно иллюминаты,
как полагал Баррюэль, разработали "план" ниспровержения во
франции Старого порядка, тем не менее проблема их идейного
влияния на определенную часть французских революционеров
реально существует32.
Таким образом, аббат Баррюэль, несмотря на весь его полемический
запал и, мягко говоря, не достаточно обоснованные конечные
выводы, действительно поднял ряд важных для понимания истоков
Французской революции вопросов, поиск ответов на которые
требовал серьезных научных исследований.
Однако историки "классического" направления, полностью
отвергая по идеологическим мотивам работу Баррюэля, отрицают
и сколько-нибудь существенную роль масонства во Французской
революции. Любопытно, что приводимая в подтверждение этого
система аргументов в основных чертах была сформулирована еще
современниками Баррюэля. В 1801 г. с критикой его труда выступил
бывший член Учредительного собрания, известный политический
деятель первого периода Революции Ф.-Ф. Мунье, опубликовавший
в Германии соответствующее сочинение33. Любопытно,
что Мунье не стал открыто оспаривать ключевые доводы своего
оппонента. Он фактически ушел от обсуждения тезиса о сходстве
масонских идей с революционными принципами и вовсе не отрицал
того, что многие лидеры Революции состояли ранее в тайных
обществах.
Нам остается только гадать, почему Мунье уклонился от дискуссии
на "территории" оппонента. Возможно, не будучи сам членом
Ордена, он не считал себя достаточно компетентным в масонской
философии. А может, находясь в эмиграции, он просто не об-
Ь Ibid. P. 107.
glbid.P. 110-111, 146.
Mounter J.-J. De l'influence attribuée aux philosophes, aux
Francs-Maçons et
aux illuminés sous la révolution en France. Tubingen, 1801. P. 172- 173,
176.
147
ладал необходимыми источниками, чтобы проверить достовор.
ность того огромного объема информации, который содержался а
сочинении Баррюэля. Как бы то ни было, Мунье, не ввязываясь g
спор об идеологии и персоналиях, перенес дискуссию в принципиально
иную сферу, обратившись к рассмотрению реального содер.
жания масонской деятельности при Старом порядке. "По мере р0.
ста числа лож, — утверждал он, — цель самой организации была
забыта. Тайну составляли одни лишь слова, знаки и церемонии, ко-
торые заставляли думать, что есть и другая тайна, гораздо более
важная; ее искали, переходя из степени в степень, но не находили
ничего, кроме новых слов и знаков. В конце концов, эти сообщества
превратились в обычные дружеские союзы людей, поддерживающих
друг друга в случае нужды, помогающих бедным и устраивающих
символические церемонии, мистический смысл которых
никому более не известен и которые каждый может трактовать по
своему усмотрению"34.
Масонство во Франции, отмечал автор книги, никогда не представляло
собой чего-то единого: оно включало в себя разные системы,
не имевшие между собой ничего общего, кроме трех первых
степеней и соответствующей им символики. Многообразие обрядов
дополнялось пестротой состава Ордена, куда входили люди с
разными взглядами и характерами. Некоторые ложи действительно
способствовали развитию наук и искусств и находились под
влиянием просветительской философии, однако они были крайне
малочисленны по сравнению с теми, где преобладало увлечение
мистикой, не говоря уже о тех, что собирались исключительно ради
приятного времяпровождения и где главной церемонией было
пить три раза по три35. Если даже "вольные каменщики" и проповедовали
равенство и свободу, то уж во всяком случае не переносили
эти принципы на политическую и социальную сферы, подчеркивал
Мунье. Быстрое распространение масонских лож во
Франции XVIII в. он связывал именно с их политически безобидным
характером. Впрочем, по мнению Мунье, трудно представить
себе, что последний мог быть бы другим при том социальном составе
лож, который сложился накануне Революции: "Если бы этот
писатель [Баррюэль] и другие обвинители франкмасонов имели
более точные сведения об их положении во Франции, они бы увидели,
что большинство лож включали в себя магистратов, офицеров
армии, других лиц, обладавших определенным достатком, и
что теперь среди эмигрантов масонов гораздо больше, нежели ере-
ди сторонников революции"36.
Соглашаясь с тем, что в рядах революционеров действительно
находилось немало членов тайных сообществ, Мунье подчерки*
3-> Ibid. P. 144.
35 Ibid. Р. 155-156.
36 Ibid. P. 177.
148
вад1 что и с противоположной стороны таковые оыли представле-
дь! не менее широко. Так, упомянутый Баррюэлем лионский мартинист,
член Учредительного собрания Мелане, в начале Револю-
QJ0J действительно выступал с левых позиций, но в 1793 г. он же
принял смерть как участник восстания в Лионе против Конвента.
м если другой названный Баррюэлем мартинист Прюнелль де
дьер, член ложи в Дофине, стал в Конвенте "цареубийцей", то
председатель той же самой ложи руководил в 1789 г. подавлением
крестьянских волнений37.
Мунье не только отрицал существование масонского "заговора",
но и отвергал вообще какую бы то ни было связь между политической
деятельностью революционеров и их масонским прошлым:
"Нет ничего более абсурдного, чем приписывать эксцессы
революции франкмасонству. В этой кровавой трагедии на сцене
находились люди всех состояний. Речь идет не о том, есть ли среди
франкмасонов безрассудные и преступные личности, а о том,
не ведет ли их к заблуждениям и не развращает ли их доктрина,
изучаемая в ложах, если те действительно — союзы заговорщиков.
Как можно предполагать, что масоны исповедуют принципы
анархии, ежели среди них есть даже короли, принцы, священники,
магистраты, люди набожные и преданные правительствам
своих стран. Масонские общества и сочинения философов были
распространены по всей Европе, однако политические перемены
не произошли нигде, кроме Франции и тех стран, куда вторглись
ее солдаты"38.
Сочинение Мунье в дальнейшем было высоко оценено представителями
"классической" историографии Французской революции39,
а его аргументация против теории "заговора" доныне используется
в их трудах. Например, видный специалист по истории
Масонства Д. Лигу в вышедшей относительно недавно монографии
"Масоны и Французская революция" вместо заключения просто
Оривел последнюю фразу из книги Мунье: "Даже если в мире не
останется больше ни одного масона, но власть имущие станут разрушать
государственные финансы, раздражать собственную армию,
допускать беспорядок во всех сферах управления, а затем собирать
в одном месте множество представителей народа, чтобы
Оросить у них помощи, революции будут неизбежны"40.
Негативное отношение к работе Баррюэля историков либерального
и социалистического направлений стало одной из основ-
Г Ibid. P. 170-171.
* Ibid. P. 180-181.
Например, по мнению известного французского историка-марксиста
А. Собуля, Мунье "своей сильной работой" полностью опроверг Баррю-
эля. — См.: Dictionnaire de la Franc-Maconnerie. P. 1011.
Mounter J.-J. Op. cit. P. 181; Ligou D. Franc-Maçonnerie et Révolution
française. P., 1989.
149
ных причин того, что проблема масонства практически полностью
выпала из поля зрения большинства авторов классических исто.
рий Французской революции, увидевших свет в XIX в. Подводя
итог изучению Революции за сто с лишним лет, Н.И. Кареев g
1924 г. писал: "Связь революции с масонством выдумана иезуита-
ми (дает ссылку на Баррюэля. — А.Ч.) и редко кем поддерживается,
но большинство историков связь эту не признает"41,
Однако и в XIX в. указанный сюжет все же время от времени
появлялся на страницах исторических трудов. Обращались к нему
в основном авторы, непосредственно связанные с масонством. Известный
социалист и историк Луи Блан, сам принадлежавший к
Ордену42, посвятил этой теме главу "Революционеры-мистики" во
втором томе своей "Истории Французской революции". По его
мнению, охватившее Францию примерно с середины XVIII в. увлечение
мистикой и оккультизмом, выразившееся, в частности, в
широчайшем распространении эзотерических сообществ, стало
важным компонентом идейной подготовки грядущего социального
переворота. Особую роль в этом движении Блан отводил масонам.
Он, впрочем, не разделял концепцию "заговора", хотя и пользовался
богатым фактическим материалом, собранным в книге
Баррюэля. По мнению Блана, масонство, субъективно не имея намерений
ниспровергнуть Старый порядок, объективно было ему
глубоко враждебно, "повсюду являя собою образец общества, основанного
на принципах, противоположных тем, на которых покоился
государственный строй"43. Проповедуя внутри своих лож равенство
людей, независимо от их расы, общественного положения
и вероисповедания, осуждая фанатизм в религии и почитая единственной
религиозной обязанностью веру в Бога, масонство уже
одним только этим сеяло недоверие к существующим институтам
государства и церкви. Подтверждение подобного его воздействия
на умы Блан видел в том, что многие видные революционеры (тут
он ссылается на данные Баррюэля) ранее посещали ложи "вольных
каменщиков"44.
И хотя, как отмечает Кареев, "никто из серьезных историков
не поддержал впоследствии Луи Блана в разработке этой темы"43.
его мысль об особых заслугах Ордена в подготовке Французской
революции нашла отклик в масонской идеологической традиции.
В годы же Третьей республики, когда принципы 1789 г. стали не-
41 Кареев Н.И. Историки французской революции. Т. 1. Французские
историки
первой половины XIX в. Л., 1924. С. 242, примеч. 1.
42 См.: Dictionnaire de la Franc-Maçonnerie. P. 143.
43 Blanc L. Histoire de la Révolution française. P., 1847. T. 2. P. 76.
См. также:
Блан Л. История Французской революции. СПб., 1907. Т. 2. С. 60 (далее
ссылки на русский перевод даются в скобках).
44 Ibid. P. 84 (С. 67).
45 Кореей Н.И. Указ. соч. С. 242.
150
Ьлемлемой частью государственной идеологии, французское ма-
гонство официально объявило себя инициатором, духовным вдохновителем
и руководителем Революции XVIII в. Так, 23 апреля
1883 г. проходивший в Нанте съезд представителей лож Западной
франции провозгласил: "С 1772 по 1789 г. масонство готовило Ве-
дикую революцию, которой предстояло изменить облик мира. Тем
самым франкмасоны воплотили в жизнь идеи, воспринятые ими в
дожах". Накануне празднования столетия Революции Большой со-
вет Великого Востока Франции направил всем связанным с ним
дожам циркуляр, где, в частности, говорилось: "Масонство, подготовившее
Революцию 1789 г., должно продолжать свою работу"46.
В дни юбилейных торжеств 1889 г. в Париже состоялся Всемирный
масонский конгресс, где с большим докладом по истории
французского масонства XVIII в. выступил известный историк-масон
Л. Амьябль47. Он, в частности, заявил: "Французские франкмасоны
XVIII века совершили Революцию: их влияние определило ее
гуманистический характер. Они заранее разработали ее доктрины,
отнюдь не являвшиеся импровизацией. И, когда нация в свою
очередь покончила с единоличной властью, она позаимствовала у
них три понятия, которые сделала девизом Республики и которыми,
братья мои, я приветствую вас как масон и гражданин: Свобода,
Равенство, Братство"48. Выступление Амьябля, так же, как и посвященный
масонству XIX в. доклад "брата" Ф.К. Колфаврю, фактически
стало изложением официальной исторической доктрины
Великого Востока. Только за время работы Конгресса эти документы
были опубликованы дважды, потом еще раз — в конце того
же года и еще раз — в 1926 г.49
По сути, данная трактовка Французской революции мало чем
отличалась от концепции Баррюэля, которую на протяжении всего
XIX в. активно эксплуатировала ультраправая публицистика.
Разница была лишь в оценках: масоны ставили себе в заслугу то, за
что клерикалы и легитимисты их осуждали. Любопытно, что, заявляя
о решающей роли Ордена в подготовке Революции, масонские
идеологи опирались в основном на данные, приведенные Баррюэ-
лем. Со своей стороны, официальное принятие "вольными камен-
Цит. по: Patrick R. Préface et introduction / / Hutin S. La
Franc-Maçonnerie
et la Révolution française. P., 1989. S. p.
Наибольшую известность этому историку принесло обширное исследование
по истории одной из нгшболее знаменитых лож века Просвещения
— ложи "Девяти сестер". Опубликованная в 189? г., эта работа до
сих пор сохраняет научную ценность, однако к теме "Масонство и
революция"
прямого отношения не имеет. См.: Amiable L. Une Loge
Maçonnique avant 1789, la R. L. des Neuf-Soeurs. Augmenté d'un
commentaire
et de notes critiques de Ch. Porset. P., 1989.
Congrès Mac.-. International du Centenaire 1789- 1889. Compte rendu des
séances du Congrès et Discours / Préface D. Ligou. P.; Genève, 1989. P.
71.
См.: Ligou D. Préface / / Ibid. P. XVI11.
151
щиками" подобной интерпретации революционных событий
вдохнуло новую жизнь в теорию "заговора", поскольку было воспринято
приверженцами последней как своего рода "чистосерд<>ч.
ное признание" масонов в содеянном50. При явном невнимании
"большой" историографии к данному предмету, тезис о решаю.
щей роли масонства в подготовке и осуществлении Французской
революции вновь и вновь аксиоматически воспроизводился в публицистике
усилиями как самих масонов, так и их идейных противников,
причем аргументацию в его пользу обе стороны заимствовали
друг у друга. "Чем больше об этом сюжете писали, тем более
темным он казался", — так определил положение, сложившееся в
историографии темы к началу XX в., Г. Бор, автор первого
фундаментального
исследования о французском масонстве XVT1I в.51
Будучи сам человеком правых взглядов, видевшим для Франции
идеал в возвращении к ценностям католической религии и
традиционной монархии, и открыто признаваясь в неприятии масонской
философии, Бор, однако, отвергал предшествующую антимасонскую
интерпретацию темы. Если работы историков-масонов,
считал он, нередко содержат ценные сведения о конкретных
фактах из жизни Ордена в век Просвещения, то утверждения их
оппонентов никогда не опираются на бесспорные доказательства52.
Свои же выводы Бор построил на широчайшем круге источников,
большинство из которых было впервые вовлечено в научный
оборот. В его распоряжении оказался о
