которые теперь стала заметна в торговле. Традиционно внешняя торговля не несла на себе оттенка коммерции. Будучи по своему происхождению полувоенным занятием, она никогда не отрывалась от властных структур, в стороне от которых при архаических условиях могла существовать только очень мелкая торговля. Прибыль возникала благодаря грабежу и полученным дарам /будь то доброволь- ные или полученные в результате шантажа/, общественных подношений и наград: золотая корона либо земельный надел преподносился князем или городом, оружие и предметы роскоши захватывались - the kerdos of Odyssey. Между всем этим и местным продовольственным рынком полиса физической связи не было. Фини- кийский emporos демонстрировал свои сокровища и безделушки во дворце князя или в мемориальном зале, в то время как его люди принимались выращивать собственные продукты на чужой почве. Позже формы торговли двигались по административным колеям, сглаженным вежливостью администрации торгового порта. Обычные и договорные цены принимали большие размеры. Торговец, если он не получал компенсацию за счет комиссионных, получал свою "прибыль" от продажи импортных изделий, которые составляли смысл всего предприятия. Договорные цены были результатом переговоров - долгого дипломатического торга, который предшествовал их установлению. Как только договор заключался, спор о ценах кончался, так как договор означал установление цены, по которой торговля и осуществлялась. Поскольку без договора торговли не было, то наличие договора с фиксированной ценой блокировало рыночный механизм. Торговля и рынки имели не только разные площадки, статус и персонал, они отличались также по своей цели, этическому характеру и организации. Мы еще не можем сказать со всей определенностью, когда и в какой форме торг из-за цены и получение прибыли за счет разницы в ценах вошли в сферу торговли, как это подразумевается у Аристотеля. Даже при отсутствии международных рынков прибыль, полученная от заморской торговли, была нормальной. Однако, не может быть сомнения, что острый взгляд теоретика уловил связь между мелкими уловками розничного торговца агоры и теми способами получения торговой прибыли, о которых стали столько говорить в его время. Но устройство, которое установило их родство - механизм установления цены в результате взаимодействия спроса и предложения - ускользнуло от Аристотеля. Распределе- ние продуктов питания через рынок позволяло пока иметь очень маленькую площадку для действия этого механизма: и торговля между далеко расположен- ными пунктами направлялась не индивидуальной конкуренцией, а институцио- нальными факторами. Ни местные рынки, ни дальняя торговля не отличались колебаниями в ценах. Только в третьем веке до Р.Х. работа механизма спроса и предложения стала заметной. Это произошло в отношении зерна, а позже, коснулось рабов в открытом порту Делос. Поэтому можно сказать, что афинская агора почти на два века предшествовала возникновению в районе Эгейского моря рынка, о котором можно сказать, что он воплотил в себя рыночный механизм спроса и предложения. Аристотель, который писал во второй половине этого периода, сумел разглядеть в ранних примерах получения прибыли от разницы в
23
ценах признаки изменений в организации торговли. И все же при отсутствии рыночных механизмов образования цены он мог увидеть только извращенность в предположении, что новая страсть к деланию денег в состоянии послужить какой- либо полезной цели. Что касается Гесиода, то его знаменитая похвала мирному соревнованию никогда не переходила границ дорыночной конкуренции на уровне поместья - хвала горшечнику, кусок мяса - дровосеку, дар певцу, который выиграл соревнование.
ОБМЕН ЭКВИВАЛЕНТОВ
Нужно изменить представление о том, что Аристотель предлагал в своей Этике теорию цен. Такая теория является по-настоящему центральной для понимания рынка, главной функцией которого является создать цену которая уравновешивает спрос и предложение. Ни одна из этих концепций, однако, не была ему знакома. Постулат о самообеспеченности подразумевает, что именно та торговля, ко- торая требовалась для установления автаркии, была естественной и поэтому правильной. Торговля осуществлялась посредством актов обмена, что, опять же, подразумевало определенное соотношение, по которому обмен мог 6ы иметь место. Но как вписать акты бартерного обмена в рамки общества? И, если бартер существует, то по какому соотношению он должен осуществляться? Что касается происхождения бартера, то ничто не могло нравиться меньше философу Gemeinschaft, нежели смитовское предположение о склонности к обмену, якобы присущей индивидууму. Обмен, говорил Аристотель, возник из потребностей разросшейся семьи, члены которой первоначально пользовались вещами, которыми они сообща владели. Когда их количество возросло, и они были вынуждены расселиться отдельно, они обнаружили, что им не хватает некоторых вещей, которыми они ранее пользовались сообща и, поэтому, они должны были получать вещи друг от друга.6 Это привело к взаимному разделу вещей. Короче, 7 взаимность в разделе была достигнута через бартер.8 Отсюда обмен. Обменное соотношение должно быть таким, чтобы поддерживать сообще- 9 ство. И снова, не интересы индивидуумов, а интересы сообщества были руково- дящим принципом. Умение людей различного статуса должно быть обменено по норме, пропорциональной статусу каждого: единица работы строителя обменива- лась на много единиц работы сапожника; если это было не так, то взаимность нарушалась, и сообщество разваливалось.10
6
Аристотель, Пол. 1257a 24 Аристотель, 1257а 19 8 Там же. 1257 а 25 9 Аристотель ЕН 1133б 16, 1133б 8. 10 Там же. 1133б 29.
7
24
Аристотель предложил формулу, по которой норма /или цена/ должна была устанавливаться:11 она дается точкой, на которой пересекаются две диагонали, каждая из которых представляет статус одной из двух сторон.12 Точка формально определялась четырьмя количествами - по два на каждой диагонали. Метод нечеток, результат неточен. Экономический анализ представил четыре опреде- ляющих количества с правильностью и точностью путем указания пары показате- лей на кривой спроса и парой показателей на кривой предложения , которые являются определяющими цены, которая создает рынок. Огромная разница состояла в том, что современный экономист имел своей целью описание образова- ния цен на рынке, в то время, как такая мысль была далека от сознания Аристоте- ля. Он был занят совершенно другой практической проблемой - создания формулы, согласно которой цена должна быть установлена. Довольно удивительно, но создавалось впечатление, что Аристотель не видел другой разницы между установленной ценой и ценой, полученной в результате торговли, кроме разницы во времени: первая из них существовала до того, как сделка совершилась, а вторая появлялась только после.13 Цена торга, настаивал он, будет иметь тенденцию к тому, чтобы стать чрезмерной, потому что она была согласована до удовлетворения спроса. Это само по себе должно быть доказатель- ством наивности Аристотеля в отношении работы рынка. Он, по-видимому, полагал, что справедливо установленная цена должна отличаться от цены торга. Установленная цена, помимо ее справедливого характера, имела преимущество создания естественной торговли, в противовес неестественной торговле. Посколь- ку цель естественной торговли заключается исключительно в том, чтобы восстано- вить самодостаточность, установленная цена обеспечивает это через исключение прибыли. Эквивалентности - как мы далее будем называть установленную норму - служат поэтому для того, чтобы предохранять "естественную" торговлю. Цена в итоге торга может породить прибыль для одной из сторон за счет другой, и, таким образом, подорвет связи сообщества вместо того, чтобы укрепить их. Для современного менталитета, привыкшего к понятию рынка, цепь мыслей, представленных здесь и приписываемых Аристотелю, должна показаться серией парадоксов: Его суждения предполагают игнорирование: рынка как института торговли; ценообразования как функции рыночного механизма; любой другой функции торговли, кроме той , которая обеспечивает самодоста- точность общества; причин, по которым установленная цена может отличаться от цены, сформиро- ванной рынком и рыночные цены должны колебаться;
11
Там же. 1133а 8. Там же. 1133а 10. 13 Там же. 1133б 15.
12
25
наконец, конкуренции, как средства, которое произвело цену, уникальную тем, что она расчищает рынок и может поэтому рассматриваться как естественная норма обмена. Вместо этого рынок и торговля рассматриваются здесь как отдельные и оп- ределенные институты: цены, как производимые обычаем, законом или провоз- глашением; прибыльная торговля, как "неестественная"; установленная цена, как "естественная"; колебание цен, как нежелательное явление. Соответственно, естественная цена не является безликой оценкой обмениваемых товаров, а выражением взаимной оценки статусов производителей. Для решения этих явных противоречий концепция эквивалентностей вос- принимается как дающая ключ к пониманию. В ключевом разделе о происхождении обмена /allage/ Аристотель придал совершенную точность основному институту архаического общества - обмену эквивалентностями. Увеличение размера семьи означало конец ее самодостаточ- ности. При отсутствии то одной вещи, то другой, они были вынуждены опираться друг на друга для снабжения. Некоторые варварские народы, сказал Аристотель, все еще практикуют такой обмен натурой, поскольку такой народ, как ожидается, должен давать одни виды товаров первой необходимости в обмен на другие товары первой необходимости, например, вино на зерно, в таком объеме, как этого требуют обстоятельства и не более, беря одно и отдавая в обмен другое, и так с каждым видом товара. Практика бартера этого вида не противоречила, поэтому, природе вещей, это не было формой получения богатства, поскольку это имело целью восстановление естественной самодостаточности человека.14 Институт обмена эквивалентов был создан для обеспечения всем домовла- дельцам возможности претендовать на свою долю необходимых товаров в соответствии с положенной нормой в обмен на такие товары, какими они сами обладают. Ни от кого не ожидалось, что он отдаст свои товары, не получив ничего взамен: бедняк, который не обладал ничем, что можно было бы предложить в обмен, должен был отработать свой долг /отсюда огромная социальная важность института долгового обязательства/. Таким образом, бартер произошел из института распределения предметов жизненной необходимости; целью бартера было обеспечить всех домовладельцев этими предметами до уровня достаточно- сти: это было институционализировано в качестве обязанности домовладельца отдать свой излишек любому другому домовладельцу, у которого случилась нехватка этого конкретного продукта, по его просьбе, но только до уровня достаточности; обмен совершался по установленной ставке /уровню эквивалент- ности/ на другие товаров, какие у данного домовладельца имеются в избытке. Выражая это в юридических терминах, насколько это возможно применительно к столь примитивным условиям, можно сказать, что обязательство домовладельца касалось бартерной сделки, ограниченной величиной потребности истца, совер-
